Чёрный смерч [сборник] - Святослав Логинов

— Ромар уходить собрался, к северному магу, Баюну. Вот мы его и проводим. И Турана там оставим, вместе с Роником.

— Как это Ромар уходить собрался? — Кажется, Таши ничего больше из сказанного не воспринял, слишком уж неожиданной оказалась последняя новость. — Как же это можно — без Ромара? Ведь без него нас мэнки голыми руками возьмут!

— А ты не давайся под голые-то руки, — посоветовала йога.

Некоторое время вновь шли молча, как и полагается в дальнем походе, и лишь когда Таши потерял надежду услышать объяснения, мать сказала:

— Сама знаю, что без Ромара никак, а что делать, если совсем старик одряхлел? Зубы посыпались, а теперь и вовсе надорвался, ног не тянет. Ежели ему сейчас к Баюну не уйти, то вовсе пропадёт. Умереть он не умрёт, а станет вроде как Роник, хуже малого дитя. А так — хоть советом поможет. Понял теперь?

— Понял… — вздохнул Таши, щёлкая ногтем по чёрной полированной поверхности топора.

— А я вот что подумала, — поделилась мыслями йога, — попросить Ромара, чтобы он с собой Роника взял и Турана. Искажённому духу нельзя рядом с людьми жить, он и сам не заметит, как перекалечит полселения. Да и предки не одобрят, если живые их проклятиями пренебрегать станут. Бед от таких дел случиться может несчитанно. А там Ромар за ним присмотрит, а Туран будет ему помогать. И за Роником тоже приглядит, пока тот жив. Конечно, в пещере у Баюна одни бессмертные, ну да авось не откажет старым знакомым, примет мальчонку.

— А Лада позволит, чтобы сына её в какую-то пещеру упрятали?

— Что Лада?.. — выкрикнула Уника. — Ты же видишь, сгинул мальчишка, только и есть жизни, что дышит покуда да под себя мочится! Не поможет ему ни мать, ни шаман, ни сам рогатый Лар. Всё одно мне от Лады прощения не видать, так лучше и не знать ей, что с сыном стало. Я его и не покажу вовсе, совру, что Роник с обрыва упал, когда берегом шли. И ты тоже не вздумай болтать. Мне, всяко дело, хуже не будет, а вот Ладу пожалеть нужно.

Уника пристально посмотрела на сына и увидела, что тот вовсе не слушает её. Таши ещё шёл размеренным охотничьим шагом, но вся его фигура хищно подобралась, словно молодой охотник приготовился к броску. Но вместо этого он прошипел: «Ложись!» — и сам нырнул за тяжёлый валун, вымытый половодьем из крутого берега Великой. Уника не видела никакой опасности, но всё же немедленно растянулась рядом с сыном и лишь потом прошептала одними губами:

— Что?..

— Диатриты… — последовал ответ.

Берегом Великой неторопливо вышагивали три гигантские птицы с карликами на спинах. Несколько дней назад они сумели вырваться из бойни у Большого селения и теперь продвигались вдоль русла Великой, отчаянно пытаясь найти несуществующий брод или иную переправу. Ни карлики, ни тем более диатримы не понимали, что с ними случилось, как занесло их в эти неуютные края. Единственное, чего они хотели, это оказаться в родных солончаках. Но туда их не пускало могучее течение царственной реки. Здесь, в низовьях, переплыть Великую было бы для карлика непосильной задачей, а диатриму вообще никакая сила не заставила бы войти в воду глубже, чем по колено. Оторванные от остатков своего племени, усталые и озлобленные, карлики были обречены, но по-прежнему оставались смертельно опасны. Им было достаточно заметить людей, и на несколько минут все беды забудутся, поглощённые неистребимой ненавистью к людям. Только ненависть людей к диатритам могла соперничать с этим чувством.

Таши деловито проверил лук, открыл колчан и вытащил длинную стрелу. Он не собирался вступать в безнадёжный бой, поход на гнездовья диатрим многому его научил, но и гибнуть без боя, ежели случится худшее, тоже не собирался.

— Ежели что, — прошептал он, — я их задержу, а ты беги к реке, там вплавь уйдёшь… за ножом после вернёшься или вот — на!

— Забери! — Уника сердито оттолкнула протянутую руку.

Быстро пробормотав какие-то несложные заклятья, йога довольно кивнула и вдруг совершенно неожиданно для Таши вскочила на валун, за которым они только что прятались, и звонко закричала:

— Туран! Тут враги! Враги напали!

Когда и откуда явился искажённый демон, Таши заметить не смог. Он просто увидел, что Туран уже несётся наперерез диатримам, двинувшимся было в сторону кричащей женщины. Дубина с гудением рассекала воздух, развевались косматые одежды, хриплый рёв нёсся из пасти:

— Оси-илим!..

— Ребёнка отдай! — кричала Уника.

Куда там! Туран, кажется, уже ничего не слышал. Перед ним были враги, те самые, которых он искал все эти годы. Единственное, что не забыл бывший старейшина, — страшный образ торжествующей диатримы, врывающейся в селение, которое он не уберёг. И вот наконец безумный демон встретил причину всех своих бедствий. Мог ли он в этот миг остановиться или тем более отдать в чужие руки чудом обретённого родича? Туран рвался в битву, но в то же время знал, что никто лучше него не сможет оберечь спящего шаманыша.

— Осилим!

Диатриты замерли было в нерешительности, не зная, как поступать при виде столь необычного противника. Но даже если бы они немедля атаковали или кинулись спасаться, это никак не изменило бы их судьбу. Туран налетел вихрем, дубина переломила шею одной из птиц, словно по пустому месту прошла. Вторую диатриму свалил удар ноги. Третья хищница успела ударить клювом, сорвав с рёбер здоровенный шмат мяса, но древесный ствол уже развернулся и хрястнул по пернатой спине, переломив её и размазав в кашу завывающего карлика. От последнего удара дубовый ствол разлетелся на части, так что вторую диатриму и её хозяина Турану пришлось добивать ногами. Выплясывая среди растоптанных останков, мститель уже не повторял свой клич, а старался успокоить Рона, который, разумеется, и не заметил происходящего:

— Баю-бай, спи малыш! — распевал демон под аккомпанемент трещащих птичьих костей.

Из обломков очередной дубины и сухого прошлогоднего бурьяна Таши сложил костёр и спалил на нём то немногое, что осталось от заблудившихся карликов. Истерзанные туши птиц были оставлены в добычу жёлтым степным собакам. Как бы там ни представлялись клекочущие диатримы в песнях, но всякий понимал, что это просто зверь, годный в пищу, и принимать никаких мер, чтобы оградить себя от посмертной мести пернатых чудовищ, просто не нужно.

Уника, отведя в сторонку Турана, строго выговаривала зато, что он кинулся в схватку, не оставив Роника где-нибудь в безопасном месте. Великан сопел, выпускал аршинные когти и ничего не отвечал.

— Ты, верно, думать разучился или никогда не умел! Сам посуди, а если бы эта птица не тебя по боку саданула, а его? Убила бы на месте, как пить дать! Смотри, рана какая — кровищи два горшка натекло.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});